Про космос для детей дошкольного возраста: о звездах и планетах

О звездах и мечте полета к ним

С самых древних времен люди любили смотреть на ночное небо. Их всегда интересовал вопрос: «Кто же зажигает там высоко огни, которые они видят тут, на Земле?». Они придумывали разные легенды и сказки, в которых мечтали подняться высоко-высоко и достигнуть этих небесных огней. В древнерусском языке слово «звезда» означало «светить», «сиять». И действительно, звезды – это самые яркие небесные тела во всем космосе, и наше Солнце – это лишь одно из миллиардов ярких светил, которые находятся только в нашей галактике. И оно такое большое потому, что находится, в отличие от других звезд, очень близко к нам. Чем дальше звезда – тем она меньше видна нам. А некоторые находятся так далеко, что увидеть их можно только через специальный прибор – телескоп. Изучает же звезды, планеты, галактики и Вселенную такая наука как астрономия.

Солнце, как и другие звезды, представляет собой огромный огненный шар. Температура внутри каждого из этих шаров разная, поэтому и цвет, и яркость у звезд тоже разные. Белые шары-звезды имеют самую высокую температуру (от 10 000, до 30 000 С̊), голубые – чуть поменьше, потом идут желтые (6 000 С̊) и самые последние – красные (2 000-3 000 С̊). Среди них есть и огромные звезды-гиганты, и маленькие – карлики. Наше Солнышко относится к желтым звездам карликам (несмотря на свои внушительные по нашим представлениям размеры) и температура на его поверхности – 5780 кельвинов (это такая единица термодинамической температуры).

Что такое галактика? Это целое скопление звезд и звездных систем. Среди них есть и похожие на нашу Солнечную систему, а есть и другие, в которых не одна, как у нас, а две или три (иногда и больше) звезды и у каждой есть свои собственные планеты.

Обо всем этом люди узнали не так уж и давно, всего каких-то тысячу-полторы тысячи лет назад. И уже тогда они мечтали полететь к этим далеким «солнцам» и увидеть, есть ли там жизнь. Но это не так-то просто! Ведь до самых близких до нас звезд – Сириуса и Альдебарана расстояние такое огромное, что чтобы долететь до них на современных космических ракетах, нужна не одна сотня лет.

Раньше, когда не было телескопов и люди видели только те звезды, которые могли рассмотреть глазами, они соединяли самые яркие из них невидимыми линиями и называли такие группы звезд созвездиями. Они рисовали их на своих звездных картах и атласах в виде животных, птиц, людей или каких-то предметов. По этим созвездиям моряки в древности находили путь домой, возвращаясь из дальних путешествий.

Все созвездия делят на созвездия Северного полушария, то есть те, которые видны с северной половины Земли и на созвездия Южного полушария, видные только жителям, живущим на южной половине нашей планеты. К южным относят такие созвездия как:

• Весы;
• Козерог;
• Заяц;
• Микроскоп;
• Южный Крест и другие.

А к северным:

• Большая Медведица;
• Малая Медведица;
• Кассиопея;
• Жираф;
• Телец и много других.

Древние греки, наблюдая за движением звезд круглый год, обратили внимание, что Земля за этот период времени проходит через «пояс» созвездий, и их ровно 12, как и месяцев в году. Такие скопления звезд назвали знаками зодиака. И все они, как и многие другие, как и наше Солнце, входят в систему галактики под названием Млечный Путь.

РОДНОЙ ГОРОД
В лесном краю текла в безлюдных болотистых берегах река Гжать. Речные русла в старину были главными до­рогами, по которым передвигались люди. Парусники и челны па веслах, груженные зерном и пенькой, мехами и медом, умело переходили из одного протока в другой, покидая лесную глухомань, пока не выбирались на про­стор великих рек Волги или Днепра.

Гжатская пристань с годами разрасталась, обстраива­лась, получила титул города со своим гербом. Нынче ста­родавний Гжатск носит имя Гагарина в честь первого космонавта Земли, который здесь родился.

Города, как и люди, меняют свое обличье. На наших глазах тихий городок из деревянного, одноэтажного, с пустырями и огородами, становится нарядным и совре­менным.

Всем дорог этот скромный уголок русской земли, где на тихой воде обмелевшей Гжати покачиваются кувшин­ки, а в вечернем воздухе носятся стрижи. Кажется, стри­жи и в самом деле стригут небо крыльями, как ножница­ми. Ждешь, что вот-вот посыплются голубые и розовые лоскутья закатного неба на новые высокие дома, на мо­лодые сады, на просторную площадь с монументом пер­вооткрывателя космоса.

Таков Гжатск — живой памятник Юрию Гагарину!

ПЕРВАЯ ВЕСНА

Юрий родился в Гжатске, но семья его была не город­ская, а деревенская. Такая же, как тысячи других в России.

Отец, Алексей Иванович, приехал за женой и ново­рожденным сыном на колхозной лошади, запряженной в сани. Выехали рано утром. Вот мелькнул последний дом на окраине Гжатска, последний городской палисадник. Вокруг лежала тихая снежная равнина.

Еще реяли в воздухе снежинки, но река невидимо, сантиметр за сантиметром, уже подмывала прибрежный крупитчатый снег. По наезженной колее сани свернули в деревню Клушино.

Весна — особое время в короткой жизни Гагарина. 9 марта 1934 года он родился, а двадцати семи лет от роду 12 апреля 1961 года стал первым человеком, кото­рый поднялся в космос.

РОД ГАГАРИНЫХ

Дед Иван Гагара, прозванный так для краткости (ма­ленький Юра уже не застал его в живых), был в Клушине человеком пришлым. Странствующий плотник, он перебрался в смоленские края с берегов Волги. В Клушине у него родились шестеро сыновей. Младший из них, Алексей, стал впоследствии отцом Первого космонавта.

Крестьянский род матери, Анны Тимофеевны Матвее­вой, был коренной гжатский. Дед Тимофей еще подрост­ком уехал на заработки в Петербург, тогдашнюю столицу России. Он стал рабочим-металлистом на Путиловском заводе. Семья Матвеевых вернулась на родину, в Гжатск, только перед самой Октябрьской революцией. Кроме Анны, которую в семье звали Нюрой, были еще дочери — стар­шая Мария и младшая Ольга и двое сыновей.

СЕСТРА ЗОЯ

Вернувшись с новорожденным Юрием в Клушино, Анна Тимофеевна развернула сына, положила в скрипучую люльку, которую за несколько дней перед этим принесли с чердака, и подозвала дочку.

— Нравится тебе новый братик? Семилетняя Зоя серьезно посмотрела на малыша.

— Очень нравится. У него пальчики, как горошинки. Ма-а-лень-кие…

Первая ночь под родительским кровом в жарко натоп­ленной избе прошла для Юры под пенье сверчка.

Едва сквозь льдистое окошко пробился розовыми змей­ками утренний свет, Зоя проворно вскочила с постели и, с трудом дотянувшись до люльки, отвела у братика со лба темную прядочку волос…

Гусиный гогот, мычание голодной коровы, запальчи­вый петушиный крик — вся разноголосая деревенская музыка уже врывалась с подворья в избу. Начинался но­вый день, и матери пора было приниматься за привыч­ную работу.

Сначала Юру нянчила бабка. Но когда она чуть не упустила с колен трехмесячного младенца, Зоя решитель­но сказала:

— Я сама буду смотреть за Юрушкой. Баба Таня ста­ренькая, она его разобьет.

Любимая сестра Юрия Гагарина заслужила его при­знательность: он вырос на ее руках. Так же, как и самый младший в семье, — Бориска.

У Гагариных было четверо детей: Валентин, Зоя, Юрий и Борис.

ДЕРЕВЕНСКОЕ ЛЕТО

Изба Гагариных стояла предпоследней на окраине села, неподалеку от ветряной мельницы. Край здесь равнин­ный. Как яблочко по тарелочке, катится взгляд по лугам и полям, задерживаясь лишь на стогах ржаной соломы да на ракитовых кустах.

Рощи, холмы, длинная проселочная дорога — это и есть та земля, на которой когда-то строились крепости, гремели сражения. Недаром земляные насыпи именуются до сих пор «жилищами богатырей русских». И все-таки из всех следов истории на клушинской земле самым значительным останется, наверное, след мальчугана, который учился здесь ходить. Ведь ему суждено было первому увидеть нашу Зем­лю не плоской, а голубым шаром! Но до этого пока далеко.

Душою гагаринской семьи была мать. Это она принес­ла с собой в дом терпение и трудолюбие — то, чем впо­следствии отличались все ее дети.

Когда матери не бывало дома, отец один управлялся с детьми и хозяйством. Сам месил и пек хлебы. Руки у него были плотницкие, привычные к топору, а не к до­машней мелкой работе, вот он и выстругал себе особую лопаточку, которой вымешивал тесто. Любой труд ему был не в тягость.

Едва дети начинали лепетать, передвигаться по избе, держась ручонками за деревянный диванчик, со стара­тельностью выструганный и сколоченный Алексеем Ива­новичем, отец разговаривал с ними, чему-нибудь учил. Вечерами старшие — Валентин и Зоя — просили расска­зать сказку, и отец расцвечивал собственной фантазией незамысловатую историю про медведя — липовую ногу…

Под гагаринской крышей царили лад и покой. Юра засыпал счастливым.

ЗИМНИЕ РАДОСТИ

В три года Юра чисто выговаривал все буквы, даже трудную для малышей букву «р». Не картавил, не шепе­лявил. Да и с виду стал запоминать буквы очень рано, так что к пяти годам уже разбирал их хорошо.

Матери нравилось, что он бойко заучивает стихи и не стесняется декламировать их перед чужими.

— Ах, миленький, — приговаривала она, — да какой же ты умный, какой молодец. И рубашечка у тебя голу­бая, и пуговки беленькие… Папа купил на праздник? Добрый у нас папа, хороший…

В этой голубой рубашечке Юра впервые пошел вместе со старшими на школьный утренник. Задолго до рассвета, ког­да заспанное декабрьское утро еще не успело разлепить рес­ницы и сморгнуть с них пушистый иней, он уже соскочил с печи, разбудил Валентина и Зою: «Как бы не опоздать!»

Новогодняя елка была для него новостью. В подши­тых валеночках он взобрался на стул и прочел стихи. Ему дружно хлопали.

Зимы в Клушине длились долго, сутками мели мете­ли. Дом скрипел. Казалось, еще немного — и чердак бу­дет смыт снежной струей. Береза за окном звенела на ветру ледяными серьгами.

— Ну и занесло! — говорила мать, стряхивая и обме­тая веником валенки. — Еле колодец нашла.

Но едва вьюга унималась и пухлые сугробы вновь бле­стели на солнце, как Юра вставал на самодельные лыжи и устремлялся в ближайший лес. Как там было тихо! А вот, вильнув огненно-рыжим хвостом, тропку перебе­жала лиса. То-то радости!

Самой любимой забавой было прыгать на лыжах с края обледенелого оврага, как с маленького трамплина. Юра Гагарин на короткий миг отрывался от земли и словно повисал в воздухе… Это было счастьем!

ВСТРЕЧА С ЛЕТЧИКАМИ

Кончалось жаркое лето 1941 года.

Рябины стояли красные, как кровь. Кровь уже лилась неподалеку: фашистские войска перешли нашу границу, и по смоленской дороге катилась волна беженцев. Иног­да, по нескольку семей сразу, они ночевали у Гагариных.

Юра был еще мал. Слово «война», которое всполоши­ло взрослых, казалось ему непонятным. Его заботы вер­телись вокруг школы. Он часто доставал и рассматривал припасенные тетрадь в косую линеечку и чернильницу-невыливайку, с которыми собирался идти в первый класс.

Но старшим не до учения. По ночам Клушино просы­палось от гула моторов и далеких всполохов: немецкие бомбардировщики летели на Москву.

Однажды днем, прямо над крышами Клушина, про­шли два советских самолета. Один из них был подбит. Летчик едва успел посадить машину на болотистый луг, как она разломилась надвое.

Мальчишки в считанные минуты оказались на лугу. Они жадно вдыхали незнакомый запах бензина, присталь­но следили за каждым движением летчика. Прихрамы­вая, летчик обошел обломки самолета. Нет, ничего ис­править уже невозможно!

Вдруг небо наполнилось гулом: второй самолет возвра­щался на выручку товарищу. Летчик радостно сорвал с головы шлем и замахал им.

Мальчишки слышали, как летчики говорили между собой, что фашистам дорого обошелся этот исковеркан­ный самолет! Оба были деловиты и собранны. Юрий ощу­тил в них особую сноровку. Они не были похожи ни на кого из тех, кого он видел до сих пор.

Клушинские ребята принесли пустые ведра и помога­ли перелить бензин из подбитой машины. Летчики бла­гополучно поднялись в воздух. Тень их самолета провор­но побежала по лугу.

Юра долго стоял, задрав голову. Ах, если бы взлететь вместе с ними! Подняться высоко-высоко…

ВОЕННЫЕ ГОДЫ

Фашисты ворвались в Клушино ранним утром на трес­кучих мотоциклах.

Крайнюю гагаринскую избу гитлеровцы заняли сразу. Хо­зяева очутились под холодным дождем, который сеял и сеял с какой-то безнадежной унылостью. Ночевали на огороде. Подстелили солому, детей укутали дерюжными мешками.

— Землянку придется рыть, — простуженно кашляя, сказал отец. — Иначе пропадем: зима близко.

Землянка стала приютом надолго.

Учительница Ксения Герасимовна пыталась продол­жать занятия. Юра Гагарин вместе с другими ребятами подбирал в пустых блиндажах немецкие бумажные меш­ки. Их резали на части, складывали стопой и сшивали в тетради. Ребята хотели учиться наперекор войне.

Две зимы «под немцем» тяжело легли на семью Гагари­ных. Отец и мать переносили несчастье стойко: они не угод­ничали перед врагом, не подлаживались к нему. Детей по-прежнему учили отличать зло от добра и следовать только добру! Добром в годы войны было одно: верность Родине.

НАШИ ПРИШЛИ

Клушино было долго прифронтовой полосой. Последние дни сражение шло всего в восьми километрах. День и ночь грохотала близкая канонада, небо стало красным от пожаров.

В 1943 году 9 марта, как раз в тот день, когда Юре Гагарину исполнилось девять лет, советские войска осво­бодили деревню Клушино.

Фашисты уходили накануне, морозной ночью. В свете луны отец Юрия примечал, как минеры в белых маски­ровочных халатах шмыгают между сугробами, ставят мины. Снежная дорога становилась смертельно опасной для наступающей Советской армии.

Алексей Иванович до рассвета вышел навстречу на­шим разведчикам и показал, где дорога заминирована.

Еще дымились горящие избы, а уже стар и млад кину­лись навстречу своим. По глубокому мартовскому снегу наши бойцы вкатили в Клушино на санях. Следом шли танки. Среди мальчишек, полубосых, в обтрепанной одеж­де, был и Юра Гагарин. Он с восторгом бегал вокруг тан­ков. А женщины плакали и обнимали солдат…

Гагарины перебрались обратно в избу. Она была пус­та. Надо было начинать жить сызнова.

Учительница Ксения Герасимовна собрала четыре клас­са в двух тесных комнатках.

После уроков дети помогали матерям. Юра пас телят.

Лошадей в деревне почти не осталось: женщины тащи­ли плуги на себе, учили ходить в упряжке тощих коров.

Малолетки собирали ранний щавель, обсасывали ко­решки. И повсюду натыкались на смертоносные следы войны: в перелесках, на вязких лугах обнаруживали ре­бята снаряды и патроны.

Анна Тимофеевна жила в постоянном беспокойстве за своих младшеньких. И действительно: стукнули позеленев­ший патрон камнем, и он пыхнул в Юру и Бориску. Пере­пуганные, прибежали домой и молчком забрались на печь. Юра мужественно терпел боль, Бориска тихонько хныкал.

Мать поднялась на приступку, заглянула, напрягая зре­ние, в темноту лежанки и отпрянула в ужасе. Оба ее сына от пороха стали черными. Она испугалась: целы ли гла­за? Не изуродовали ли они себя на всю жизнь? Но поро­ховая копоть отмылась. Лица долго еще саднило от мел­ких царапин.

Скоро семья Гагариных перебралась в город.

ДЕРЕВЯННЫЙ САМОЛЕТИК

На улице Гжатска мать Гагарина столкнулась с учитель­ницей: они были из одной деревни, знали друг друга давно.

— Ты ли это, Нюра?

— Я, Елена Федоровна. Хочу привести к тебе двух своих младших. Прими их в школу, да держи построже, чтобы не забаловались.

— Приводи, — приветливо сказала учительница. Так начались Юрины школьные годы.

Как-то Елена Федоровна зашла к Гагариным во двор. Дом их еще не был достроен. Отец стучал топором на стропилах. Юра тоже что-то мастерил.

— Что ты делаешь? — спросила учительница.

— Это будет самолет, — оживленно отозвался Юра. — Большой и быстрый. Я его завтра в школу принесу.

С этим игрушечным самолетиком потом произошла вот какая история.

Во время перемены самоделка выпала из окна на тре­тьем этаже и угодила в голову отцу одного из учеников. Он как раз проходил по школьному двору.

Елена Федоровна поднялась в класс. Она уже догада­лась, чей это самолетик, но начала издалека.

— Ушибли человека, — сказала строго. — Могли его серьезно поранить. Зачем такое озорство? Самолеты надо не из окон бросать, а испытывать в поле, на ровном мес­те. Просто ума не приложу, кто это сделал?

Все смотрели прямо на нее. Лишь одна пара глаз упор­но глядела в сторону. Наконец Юра собрался с духом.

— Это мой самолет, — прошептал он. — Простите. После уроков он спросил учительницу:

— Вы мне его отдадите? Елена Федоровна сказала:

— Знаешь, Юра, пусть лучше останется у нас в учи­тельской. Хорошая модель, ее надо беречь.

Юра вздохнул. Ему было жаль своего самолетика! Он ведь еще не мог знать тогда, сколько самолетов будет в его жизни.

РАЗЛУКА С ДОМОМ

Гагарины жили в разоренном Гжатске скудно. Отец часто прихварывал и не мог работать. Подсобного хозяй­ства, которое выручало в деревне, здесь не было. Отец видел выход только один: поскорее дать в руки подраста­ющему Юрию какую-нибудь профессию, ремесло.

На последние деньги Юре купили пиджачок. Мать, ро­няя слезы, отгладила рубашку. С утренним поездом сын уезжал в Москву. Поступать в ремесленное училище.

Начиналась совсем другая жизнь. Юрия зачислили в группу литейщиков. Ремесленники день сидели за партой, а день работали на заводе. Юрий в письмах домой ни на что не жаловался. Анна Тимофеевна не очень ему вери­ла, но радовалась, что сын растет не размазней, что ха­рактер у него выносливый, гагаринский.

Ремесленник еще не рабочий, но уже не школяр. В ран­нем сумраке зимних дней на рабочем комбинезоне Юрия весело вспыхивал отблеск оранжевого пламени литейной печи…

Через некоторое время Анна Тимофеевна приехала про­ведать сына. В училище похвалили способности и приле­жание Юры.

— Вот окончит в вечерней школе седьмой класс, и мы его направим учиться дальше, в техникум. Ведь он один из наших лучших учеников!

Окончив училище, Юрий уехал в Саратов.

ПЕРВЫЙ ПОЛЕТ

Саратов стоит на берегу Волги. Вместе с товарищами Юрий часто переплывал реку на лодке. Навстречу лодке шла тугая волна.

Именно в Саратове Гагарин сделал первый шаг в сто­рону космоса: его зачислили курсантом в аэроклуб.

Он продолжал учиться в техникуме.

Учился хорошо — потому что он все делал хорошо, но выбрал уже другой путь.

После напряженного дня учебы, прикорнув лишь ча­сика на два, он с полуночи караулил на пустой улице автобус, чтобы вовремя попасть на учебный аэродром. Полеты начинались на рассвете.

Впервые оторвавшись от земли, Гагарин ощутил вос­торг. О, эти первые сотни метров полета, почти такие же удивительные, как впоследствии его рывок в космос!

Все окупилось с лихвой: долгие зимние вечера в аэроклу­бе, когда он твердил про себя правила вождения самолета, чертил схему крыла, назубок выучивал строение мотора.

Десятки раз переживал он в мечтах миг взлета: ручку потянуть на себя, и нос самолета приподнимается, отры­ваясь от взлетной полосы…

С земли внимательно следил инструктор. Еще одним летчиком стало больше!

К СОЛНЦУ

Людей всегда манило неизвестное.

Первобытные охотники отважно углублялись в дрему­чие леса, где на каждом шагу могла ждать гибель от ди­ких зверей.

К неведомым материкам на утлых плотах, связанных из тростника, пускались через бурный океан первые мореходы.

В Древней Греции сложили легенду об отважном юно­ше Икаре, который на самодельных искусственных кры­льях поднялся в небо, чтобы узнать: далеко ли до Солн­ца? Тепло солнечных лучей растопило воск, которым были склеены его крылья, и он погиб.

Но не погибла мечта о том, чтобы подняться к Солнцу.

В 1957 году 4 октября космическая ракета, преодолев земное притяжение, вывела на орбиту первый искусствен­ный спутник Земли. Коллектив советских ученых и ин­женеров во главе с главным конструктором ракет и кос­мических аппаратов Сергеем Павловичем Королевым от­правит потом в полет и другие искусственные спутники, и пилотируемые корабли, и межпланетные автоматические станции. Но это будет потом. А пока — впервые в мире поднялся над Землей ее искусственный спутник. Освое­ние людьми космического пространства началось…

С тех пор мечты Юрия приняли совсем иное направле­ние. Русский Икар был готов к подвигу.

В ОТРЯДЕ КОСМОНАВТОВ

Гагарин был уже военным летчиком, лейтенантом, и два года прослужил на Севере, за полярным кругом, ког­да его в числе других летчиков отобрали для особой рабо­ты. Какой именно — не говорили.

С некоторой печалью покидал он удивительный край, где полгода стоит ночь. Вокруг темно, будто смотришь в закопченное стекло. Только снег вспыхивает в свете про­жекторов. Зато летом по горизонту бродит незакатное солнце, и тундра цветет…

К главному событию своей жизни человек иногда под­ходит столь неприметно, что никто из окружающих — а часто и он сам — не догадывается об этом.

В Москве Гагарина поместили сперва в военный гос­питаль. Началась долгая и дотошная проверка здоровья.

Двоюродные сестры Надя и Лида, навещая его, рас­спрашивали: «Зачем все это?»

Юрий уклончиво отвечал, что их готовят к испыта­нию новой техники.

Лида, большая насмешница, сказала:

— Собачки в космос уже слетали. Теперь, может быть, тебя запустят?

Предположение было столь невероятным, что сестры дружно расхохотались.

Между тем Юрий благополучно прошел всех врачей, и для него начались новые испытания. Он кружился на осо­бом кресле, голый по пояс, опутанный проводами с рези­новыми присосками — так проверялось чувство равнове­сия. Затем Гагарина поместили в барокамеру — тесную кабину, похожую на лифт с круглым окошечком из тол­стого стекла, в которое то и дело заглядывает лицо врача. Воздух в кабине разреженный, как на самой высокой гор­ной вершине, куда альпинисты карабкаются в кислород­ных масках. В барокамере маски не полагалось. Дышать становится все труднее, уши закладывает… Можно, ко­нечно, нажать на красную кнопку — испытание прекра­тится. Но тогда надо проститься и с мечтой о космосе!

Отбор был строгим: кандидаты в космонавты «отпада­ли» один за другим. Гагарин держался стойко. Его кру­тили на центрифуге, трясли на вибростенде. Из сорока­градусного мороза бросали в шестидесяти градусную жару. Проверяли выдержку и хладнокровие в долгом одиноче­стве сурдокамеры. Словом, испытывали умение работать в любых условиях.

Наконец он был зачислен в отряд космонавтов.

Молоденькие лейтенанты в кожаных тужурках вышли из самолета на свежем травянистом поле близ Саратова. Знакомые для Гагарина места!

Началась парашютная практика.

Высота всегда волнует. Будущие космонавты, хотя и были летчиками, тоже испытывали «предстартовую ли­хорадку». Зато едва парашют раскрывался и начинал плавно качаться над землей, настроение у всех резко менялось. Парашютисты весело окликали друг друга в воздухе, даже заводили песни.

Но до старта на космодроме было все-таки еще не близ­ко, хотя главный конструктор Королев уже показывал им готовую ракету.

Посреди ангара на гигантских подпорках — стапелях — она выглядела устрашающе громадной. На космодроме ее заправят топливом, и ракета устремится в космическое пространство — теперь уже с человеком на борту!

КТО ПОЛЕТИТ ПЕРВЫМ?

В маленьком отряде космонавтов все проходили оди­наковую подготовку. Кто полетит первым, было еще неизвестно, но в глубине души каждый надеялся, что имен­но он.

Однажды Королев сказал:

— Я думаю, что лететь первому будет страшно. У нас нет полной уверенности, что все пройдет благополучно. Дело это добровольное, еще не поздно отказаться.

Космонавты переглянулись и подтвердили, что готовы лететь.

— Ну, — сказал Королев с облегчением, — тогда с завтрашнего дня будете проходить дополнительные ме­дицинские обследования.

И действительно, какое-то время они безропотно гло­тали таблетки, подставляли руку под шприц, вдыхали и выдыхали по команде — в общем, вели себя терпеливо и послушно.

В один из таких дней, ничем решительно не отличав­шийся от прежних, их снова позвали к Королеву.

Космонавты встали в ряд. Главный конструктор был озабочен.

— Как вы себя чувствуете? — спросил он у первого. — Готовы к полету?

Тот ответил:

— Самочувствие отличное. Лететь готов.

По лицу Королева скользнуло легкое облачко. Брови чуть сдвинулись.

— Вы уверены, что вполне здоровы? — отрывисто спро­сил он у второго.

— Так точно. Чувствую себя хорошо. Готов выполнить любое задание.

Ответ еще более не понравился Королеву. Космонавты были в полном недоумении. Чем он недоволен?

Когда очередь дошла до Гагарина, главный конструк­тор уже не скрывал усмешки.

— У вас, разумеется, тоже все в полном порядке? — спросил он. — И вы тоже готовы лететь?

Гагарин замешкался. В нем происходила короткая внутренняя борьба. Он смотрел прямо в глаза Королеву.

— К сожалению, — с усилием сказал он, — у меня сейчас очень болит голова. Но я готов выполнить любое задание, — поспешно добавил он.

Королев с облегчением рассмеялся.

— У вас у всех болят головы! — воскликнул он. — Просто раскалываются на части! Вам дали такие порош­ки. Я знаю, что вы все герои, но мне нужно сейчас не ваше геройство. Я хочу знать, от кого могу получить са­мые точные сведения.

О том, что Гагарин полетит первым, узнали гораздо позже. На космодроме Байконур об этом объявил гене­рал Каманин.

«В конце дня я решил не томить космонавтов и объя­вить им решение комиссии, — записал Каманин в своем дневнике 9 апреля 1961 года. — Я пригласил к себе Юрия Гагарина и Германа Титова и сказал как можно более ровным голосом: «Комиссия решила: летит Гагарин. За­пасным готовить Титова». Не скрою, Гагарин сразу рас­цвел своей улыбкой. По лицу Титова пробежала тень до­сады, но это только на какое-то короткое мгновение. Гер­ман крепко пожал руку Юрию, а тот не преминул подбодрить товарища: «Скоро, Герман, и твой старт!»»

ПУСК

Космодром Байконур расположен в голой безлюдной степи. Но сам он кипит жизнью.

Задолго до того как сюда прилетели первые космонав­ты, рабочие и инженеры уже возвели стартовую площад­ку, собрали и подготовили к полету ракету-носитель, по­строили командный пункт, откуда руководители полета будут следить по приборам за каждой секундой полета — от момента пуска до посадки — космического корабля.

Накануне полета Гагарин неожиданно сказал Каманину:

— Знаете, Николай Петрович, я, наверно, несерьез­ный человек.

— Почему? — удивился Каманин.

Все эти дни он внимательно наблюдал за Юрием. «Спо­койствие, уверенность и знания», — вот что он записал о Гагарине в своем дневнике.

— Почему же несерьезный? — спросил он теперь.

Гагарин улыбнулся. У него было такое милое, лукавое выражение лица, сразу располагавшее к нему людей.

— Завтра полет. Такой полет! А я совсем не волнуюсь. Ну просто ни капельки. Разве так можно?

Перед стартом Юрий Гагарин и его дублер Герман Ти­тов крепко спали. А главный конструктор провел бессон­ную ночь и утром выглядел измученным, бледным.

— Сергей Павлович, — тихо сказал ему Гагарин, об­лаченный в громоздкий костюм космонавта — Вы не бес­покойтесь, все будет хорошо…

Уже стоя у подножия ракеты, Гагарин поднял обе руки: До скорой встречи!

Началась подготовка к старту, и голос Гагарина слы­шали уже только по радио.

А когда раздалась последняя команда «Пуск!» и раке­та пошла вверх, Гагарин лихо сказал свое знаменитое «Поехали!», подбадривая не столько себя, сколько тех, кто остается на Земле. «Ведь им будет труднее», — ду­мал Юрий.

Ракета приподнялась на огненном «хвосте» — это мгно­вение показалось всем томительно долгим! — а затем плавно пошла вверх. Потом она стала похожа на черно-пламенный круг, который таял на глазах…

ВИЖУ ЗЕМЛЮ!

Гагарин всем телом ощущал содрогание корпуса ко­рабля, слышал нарастающий гул и свист. Потом его при­давило огромной тяжестью. Показалось, что это продол­жается очень долго, но голос Королева с Земли объявил, что прошло немногим больше одной минуты.

Одна за другой начали отделяться ступени ракеты. Их топливо выгорело, они сделали свое дело: вынесли ко­рабль на орбиту.

Но вот тяжесть схлынула. В ту же секунду Гагарина словно подняло с кресла: если бы не ремни, он взлетел бы. Так вот что это такое — невесомость.

Он смотрел в иллюминатор. Как все переменилось! Неба не стало. Кругом простиралась черная темнота космоса. Лишь выпуклый бок Земли был обведен тоненьким обод­ком атмосферы, темным металлом поблескивали океаны, хорошо различались земные материки. Такой Землю до Гагарина не видел еще никто.

— Красота-то какая! — воскликнул Юрий. Его услы­шали на космодроме. — Наблюдаю звезду в правый ил­люминатор. Ушла звездочка…

Мир необычайно расширился. Гагарин чувствовал себя его первооткрывателем. Его глазами смотрело на Вселен­ную все человечество.

Как хороша ты, звездная дорога!

Летит Гагарин. Он устал чуть-чуть.

И перед ним торжественно и строго

Блестит кремнистый лермонтовский путь.

Так напишет потом поэт Михаил Светлов.

…Ракета огибала бледно-синий шар Земли. Как ни трудно было оторвать взгляд от иллюминатора, Юрий открыл бортовой журнал и начал записи.

Он мчался со скоростью, близкой к двадцати восьми тысячам километров в час, в восемь раз быстрее, чем ле­тит пуля. Минуты утекали одна за другой. Полет при­ближался к концу. И тут Юрия покинули напряжение и деловитость. На минуту он стал тем, кем и надлежало ему быть сейчас — самым счастливым человеком на све­те! Он громко запел…

Корабль сошел с орбиты, и плотные слои атмосферы встретили его упруго, как морские волны. Вокруг Гага­рина бушевала стена огня: горела обшивка, специальная тепловая защита корабля. Он невольно взглянул на тер­мометр: нет, в кабине по-прежнему двадцать градусов тепла. Все идет нормально.

Тело снова обретало тяжесть. «Интересно, — мимо­летно подумал Гагарин, — перегрузки будут больше, чем при взлете?»

Он уже видел перед собой синий разлив Волги, весен­ние холмы под Саратовом…

Обгоревший шар на парашюте опустился посреди вспаханного поля.

Юрий Гагарин был снова на Земле.

Прошло несколько месяцев после полета, все стра­ны мира ждали космонавта в гости, а Гагарин сидел в одном из классов Военно-воздушной инженерной ака­демии. Вся его послеполетная жизнь была связана с учебой.

И хотя он часто отрывался, иногда на целые месяцы, пока ездил по дальним и ближним странам, возвраща­ясь, спешил продолжить занятия. Гагарин без углублен­ной работы над чертежами, Гагарин, не склоненный над книгой, — просто не Гагарин!

…Шли годы. Колесо освоения космоса катилось даль­ше. Гагарин в этом не участвовал: он погиб молодым во время аварии самолета при тренировочном полете.

Другие отважные люди, представители разных стран и народов, обживают орбитальные станции, достигают Луны, лелеют мечты об освоении планет Солнечной системы.

Но Земля никогда не забудет Юрия Гагарина. Сколько бы новых подвигов ни совершалось, он навсегда останет­ся героем. Любимцем своего века. Первым космонавтом.

Рассказ о планетах Солнечной системы

Что такое звезды, мы уже знаем, а вот что такое планеты, какие они бывают и много ли их собралось вокруг нашего Солнышка?

Любая планета – это такое небесное тело, которое, в отличие от астероидов, комет и звезд, не носится в пространстве вселенной, а «привязано» к одному месту – к своей звезде, вокруг которой и вращается по специально для нее отведенной орбите. И, в отличие от звезд и комет, эти объекты не такие горячие и некоторые из них имеют свою атмосферу.

Практически все планеты, изученные на данный момент астрономами (учеными, изучающими Вселенную), не пригодны для жизни людей, кроме Земли. Но это не значит, что мы одни во всей огромной Вселенной. Вполне возможно, что когда-нибудь, на какой-нибудь далекой планете найдется другая разумная жизнь.

А пока ученые внимательно изучают ближайшие к Солнцу планеты – планеты нашей системы. А их у нас целых восемь штук вместе с Землей. Астрономы предполагают, что есть еще и девятая планета, но пока что реальных доказательств ее не существует, а только гипотеза.

1. Меркурий находится ближе всех к нашему Солнцу и является самой маленькой планетой. На его поверхности много кратеров и уступов от метеоритов и от так называемого «солнечного ветра», которые образовались из-за слишком разряженной атмосферы. Спутников у Меркурия нет.
2. Венера по размерам очень напоминает Землю, но ее атмосфера в 90 раз плотнее земной и дышать в ней, естественно, невозможно. К тому же, это самая горячая планета нашей системы. Спутников у Венеры тоже нет.
3. Земля – наш дом и атмосфера на ней, и ее природа – уникальны. Учеными пока не было найдено такой второй планеты. Наш ночной спутник называется Луна.
4. Марс – четвертая от солнца планета. Она немного меньше по размеру, чем Венера и Земля. На его поверхности были обнаружены вулканы, впадины, моря (правда, без воды). Спутника у Марса целых два. Их называют Деймос и Фобос, что означает в переводе с греческого – «Ужас» и «Страх».
5. Юпитер – относится к планете-гиганту и имеет целых 79 спутников. Самыми крупными считаются четыре:

• Ио;
• Каллисто;
• Европа;
• Ганимед.

1. Сатурн знаменит своими кольцами, которые образованы из космической пыли и льда, и так плотно прилегают друг к другу и несутся с такой огромной скоростью вокруг планеты, что видятся с Земли как гигантские кольца. Спутников у Сатурна еще больше чем у Юпитера – целых 82. Самые известные – Энцелад и Титан.
2. Уран больше Земли в 14 раз! И у него целых 27 спутников, самые крупные из которых:

• Миранда;
• Умбриэль;
• Ариэль;
• Титания;
• Оберон.

1. Нептун хоть и меньше размерами, чем Уран, но более плотный и тяжелый. У него 14 спутников и один из них – Тритон – даже движется в другом, отличном от других направлении.

Космос – это огромный и неведомый мир, который люди только-только еще начали изучать. А первым космонавтом, который покинул Землю на космическом корабле, был наш соотечественник – Юрий Гагарин. И именно 12 апреля осуществилась мечта людей увидеть Землю из космоса.